Музыкальный кузнец из Савонлинны

Кузнец из Савонлинны Теппо Ноусиайнен (Teppo Nousiainen) рассказывает о своем ремесле вдумчиво, с глубоким знанием дела, временами даже переходя на английский. В его облике и суждениях чувствуется большое уважение к ремесленному труду и материалам, с которыми он работает. Даже во время интервью Ноусиайнен делает на бумаге наброски дверной ручки и очень интересно рассказывает об истории трансформации, почему и как он придает своим изделиям ту или иную форму, почему на них присутствуют определенные детали. Однако глубокие познания Теппо Ноусиайнен демонстрирует не только в своей профессии. В его глазах загораются озорные огоньки, когда он начинает говорить о музыке, о том, как она на него повлияла и как занятия музыкой служат противовесом для его в прямом смысле слова «тяжелой» профессии. Кузнец из Савонлинны кует и играет свинг. Как же случилось, что родившийся в городе Вааса бывший сапожник стал вдруг кузнецом, дизайнером украшений и музыкантом в Савонлинне?

«Я совсем не похож на классического кузнеца, каким его обычно представляют люди. Кузнец должен быть с бородой, невысокого роста, с небольшим животиком, в общем, немного быть похожим на гнома», — говорит Теппо Ноусиайнен, пока мы идем в сторону его мастерской.

Действительно, если по нашим представлениям кузнец должен быть маленьким и пузатым бородачом, то стройный и безбородый Теппо с его ростом под 180 сантиметров совсем не вписывается в это стереотипное описание. Да и в целом Ноусиайнена никак не назовешь обычным традиционным кузнецом, ну или только кузнецом. Кроме работы в своей кузнице, Теппо еще занимается выделкой кожи, делает украшения из серебра и серьезно увлекается музыкой. Оказавшись в гостях у Теппо Ноусиайнена в кузнице, можно неожиданно для себя получить краткий урок ковки металла, стать свидетелем музыкальных дарований Теппо и прослушать вдохновенный монолог об общих чертах музыки и ремесленного мастерства.

Ремесленник по духу и крови

Мы сидим на заднем дворе дома Теппо Ноусиайнена и с наслаждением пьем кофе, конечно же, из сделанных вручную керамических чашек. Эти чашки точно такие же, как та, что была в руках у Ноусиайнена в 2003 году, когда он снимался для рекламы кофе «Juhla Mokka» фирмы «Paulig» — в специальной рекламной серии «Мастера»). Вот именно эти чашки были сделаны не самим Теппо, однако следы его труда видны буквально везде – и в доме, и во дворе. Дом Ноусиайнена действительно выглядит как дом мастера-ремесленника.

Можно сказать, что ремесло у Теппо Ноусиайнена в крови. Его отец занимался промышленным дизайном и работал с металлом, мать была художником-реставратором и портнихой. Хотя отец не старался специально направить Теппо на путь ремесленного мастерства, мальчик учился сам, постепенно взрослея и наблюдая за тем, как работал его отец. Таким образом, у Ноусиайнена и не было никаких сомнений, чем он будет заниматься, когда станет взрослым. Даже в школьном сочинении он однажды написал, что когда вырастет, станет художником.

Никто не удивился, когда однажды Теппо приобрел все необходимые инструменты и открыл свою ювелирную мастерскую. Однако из родителей лишь мать подбадривала его и поощряла увлечение ремеслом.

«Несмотря на то, что я многому научился у отца, пока я был маленьким, никакой особой поддержки от него не получал. Отец, впрочем, и не отговаривал, но и не давал советов. Так что в свою нынешнюю профессию я пришел сам», — вспоминает Ноусиайнен.

При этом в жизни Ноусиайнена, конечно же, были важные события, которые оказали влияние на дальнейшую судьбу. Он вспоминает, как однажды они ездили в центр «Leineperin Ruukki» в Улвила смотреть дверные ручки. Отец показал, что на ручке есть рисунок, который можно также встретить и на других изделиях. Этот знак был оставлен специальным молоточком кузнеца во время ковки.

«Вот тогда я понял, что почерк кузнеца можно читать как книгу, и по этим знакам можно, например, определить, был кузнец правшой или левшой», поясняет Ноусиайнен.

По словам Ноусиайнена очень многое из его нынешнего выразительного языка, из тех форм, которые он использует, было унаследовано им от отца. На этом их сходство не заканчивается. Так, например, летом 2012 года отец и сын вместе проводили занятия в мастерской Ноусиайнена. Теппо дополнял слова отца, обращаясь к ученикам, когда отец вдруг посмотрел на сына и спросил с усмешкой: «а чей же ты сын?».

Несмотря на семейные традиции, Ноусиайнен не сразу стал кузнецом. Перед этим он успел семь лет проработать сапожником. Он делал новые оригинальные каблуки для клиентов, но этого ему было недостаточно. Тогда он стал шить кожаные жилеты и пиджаки, но и этого было мало. Он приобрел дубленую кожу, научился ее выделывать, изготовил инструменты и даже думал о том, чтобы вести специальный учебный курс. Но и тут он понял, что это не его. В итоге Теппо принял решение уехать из Ваасы.

«Мне казалось, что я лучший сапожник в мире, да еще и классный парень в придачу. Я буквально всего себя на это растратил, слишком за многое брался и захотел в итоге уехать», — рассказывает кузнец.

Ноусиайнен приехал в Савонлинну, закончил курсы обивки мебели и в итоге оказался в профессиональном училище на отделении дизайна и обработки металла. На практику он поехал в Венгрию, к мастеру-кузнецу Габору Сомбати (Gabor Szombathy).

«У венгерского кузнеца я многому научился, ведь создаваемые им формы действительно великолепны, у них свой собственный язык. Из Венгрии я вернулся новым человеком – вот настолько много я узнал».

После Венгрии у Ноусиайнена возникло чувство, что иного пути кроме как создать свою мастерскую у него и нет. После 1999 года у него уже было три мастерские, причем нынешняя находится в его собственном дворе, в Савонлинне, в Пихлаяниеми. Место действительно идиллическое: частный дом на берегу Саймы, интерьерами которого Теппо занимается в свободное от работы кузнеца время. В отдельном здании находится сама мастерская, в третьем – место для музыкальных репетиций.

Создать все это было непросто. Ноусиайнен вспоминает, насколько тяжелыми были первые годы ремесленного труда.

«Много раз я со слезами падал на колени своей мастерской. Это такие моменты звенящей тишины, когда реальность навяливается всей своей тяжестью. Нужно платить аренду, нет денег на квартиру. Я жил в четырехметровой каморке позади мастерской, приходил туда только спать», — вспоминает Ноусиайнен.

Однако несмотря на трудности мысли сменить сферу деятельности в голову не приходили. Вера в собственные способности вела вперед.

Глубокая вера в ремесло

Несмотря на воспоминания о тяжелых первых годах, на террасе дома Ноусиайнена сидит не озабоченный трудностями предприниматель, а жизнерадостный кузнец. Иногда Ноусиайнен начинает говорить о своей профессии даже с философским смыслом, но он ни на минуту не забывает, что прокормить себя такой профессией в Финляндии очень трудно.

«Конечно, прожить можно, но это трудно. Конечно, жить можно, но…», — Ноусиайнен надолго замолкает, пытается пояснить, а потом вдруг весело смеется:

«Да, кончено, прожить можно, ведь я же прожил!».

Работа значит для Теппо Ноусиайнена гораздо больше, чем просто доход. Это для него независимость, самовыражение и развитие, создание красоты и возможность дарить радость окружающим с помощью своих изделий. Ну а главное, для Ноусиайнена это образ жизни.

«А иначе и быть не может. Однако это очень связывает, куда бы ты не пришел, ты всегда остаешься ремесленником. Если ты занимаешься ремеслом, то ты не просто работник. И довольно часто к ремесленникам относятся пренебрежительно, вместо того чтобы видеть в них профессионалов своего дела», — размышляет Ноусиайнен.

Это отношение присутствует и в том, как в Финляндии в целом относятся к ремесленному мастерству. По мнению Ноусиайнена, часть людей относится с уважением и ценит труд мастеров, однако многое еще нужно было бы поменять. По его мнению, финны по-прежнему слишком много покупают массовые импортные товары, вместо того, чтобы инвестировать в сделанные с любовью и усердием изделия ремесленников.

«Это не уважение, если человек продолжает жить в квартире, окруженный вещами, в которых нет и следа ремесленного мастерства. Тот, кто ценит изделия ремесленников, вкладывает часть своей зарплаты в покупку сделанных ими вещей. Решение о покупке и есть показатель признания», — подчеркивает Ноусиайнен.

Сохраняя старые традиции

Ноусиайнен показывает свою мастерскую. В прошлые выходные здесь проводились занятия по изготовлению украшений из серебра, и с тех пор еще  еще остались столы. Конечно же в мастерской есть все необходимое для ковки, но есть и ювелирные инструменты, и кожа. Какой бы предмет Ноусиайнен не взял в руки, он может подробно рассказать, как нужно с ним работать, какие это вызывает ощущения. Получается, что у Ноусиайнена нет любимого материала.

«Да, железо! И серебро! И, конечно же, кожа… Действительно, очень трудно сказать. Я провожу занятия по кожевенному делу, потом бывают ювелирные курсы, а совсем недавно были занятия по ковке, и это все было здорово», — рассуждает кузнец.

Но потом вдруг в глазах Теппо загораются озорные огоньки, и он соглашается, смеясь:

«Но, наверное, ковка – это все-таки что-то такое…, самое основательное. Это очень мужское занятие. Ощущать жар пламени во время ковки, а потом видеть, как металл покоряется тебе, как удается создать очень мягкие, плавные формы… Что-то в этом есть такое первобытное».

Профессия кузнеца практически не изменилась за последние столетия. Процесс практически один и тот же от начала до конца. Да, сейчас появились машины, работающие на электричестве, существует механический молот, но основная работа кузнеца по-прежнему такая же, как и раньше, а результат зависит от мастера и его инструментов: наковальни, молота, молоточков поменьше и кузнечного горна. Ну и, конечно же, железо, температурой более тысячи градусов.

Наковальня, также как и другие инструменты, очень важны для Ноусиайнена. Чем попало он не работает. Собственная наковальня Теппо была сделана в 1908 году, и он привез ее из Венгрии. И наковальня, и молоты должны иметь определенную форму. Ноусиайнен берет в руки несколько своих молотов и показывает их округлые формы. Эта округлость является особым свойством, которое Ноусиайнен специально подчеркивает. У современных молотов могут быть острые углы, оставляющие на железе следы. Чтобы этого не было, молот должен быть ровным, но слегка скругленным. То же самое касается и наковальни. Без молота и наковальни правильной формы железо не сделать мягким.

«Это работа, требующая миллиметровой точности, хотя речь идет о металле. Нужно точно знать то место в наковальне, на которое должен приходиться удар, чтобы получить изделие определенной формы», поясняет Ноусиайнен, проводя рукой по наковальне.

И хотя профессии кузнеца можно научиться, по мнению Ноусиайнена, кузнецом нужно вырасти, так как работа кузнеца – это не только ковка, но еще и часы планирования и рисования. Во время разговора Ноусиайнен рисует на бумаге дверную ручку. По его словам он никогда не прекращает планировать. В голове кузнеца все время вращаются новые идеи и мысли. И неважно, в хорошем он настроении, или в плохом. Идеи рождаются все время, и они очень разные. Иногда бывает, что Ноусиайнен просыпается ночью, хватает бумагу и карандаш, всегда лежащие у его кровати и начинает зарисовывать идеи, пришедшие ему в голову во сне. Иногда это продолжается пару часов.

Планируя новую работу, кузнец старается хотя бы минутку выделить для расслабления и отдыха. Иногда он идет в лес, но это может быть и небольшой перерыв в работе дома, просто посидеть за столом или вытянуться на полу, прямо на бумагах, с карандашом или фломастером в руке. Нетрудно понять, что рабочий день кузнеца не такой как у многих других.

«Чаще всего я иду в мастерскую и смотрю, по какой работе сроки больше всего «поджимают». Потом начинаю ковать, вхожу во вкус, и постепенно настроение становится все лучше и лучше от того, что рождается что-то красивое, и я могу сказать заказчику, что работа готова», — делится ощущениями Ноусиайнен.

Ноусиайнену не нужно долго думать над ответом, когда спрашиваешь, какая работа была для него самой запоминающейся. Конечно же, это канделябр длиной 170 сантиметров для рекламной серии «Мастера»  кофе «Juhla Mokka» 2003 года. Еще раньше до этого Ноусиайнен уже делал похожий, длиной три метра, который сейчас как раз находится в его лавке при мастерской. Когда спрашиваешь Теппо, что же самое хорошее в работе кузнеца, найти ответ не так просто. Ему нравится планировать будущие изделия, да и сам процесс ковки ему очень по душе, хотя он и не легок. Немного подумав, кузнец все же признал, что самое приятное – это, наверное, видеть свою готовую работу.

«Когда смотришь на готовую работу, возникает ощущение, что кто-то тебя направлял. Смотришь на вещь зачарованно и не веришь, что сам ее сделал. Все то, чему когда-то научился, все мысли и планы делают в мозгу свою невидимую работу, превращаясь во что-то неосознанное. А потом эта неосознанность вдруг обретает форму. Когда начинаешь работать, еще не знаешь, какая мысль или идея победит. Где рождается готовое решение? Кто-то его направляет», — глубокомысленно произносит Ноусиайнен.

Играющий кузнец

Профессия кузнеца – это физически тяжелое и непрерывное творчество, постоянное самосовершенствование, погруженность в работу, одним словом, образ жизни. При этом лучший отдых для Теппо Ноусиайнена – это музыка.

У Ноусиайнена есть своя группа, «Pajaste». Вместе с друзьями Теппо как-то сочинил музыку для выставки кузнецов. Сначала группа называлась «Pajate», по первым буквам трех друзей – Паси, Яри и Теппо. Это название очень группе подошло, ведь их репетиционной базой стал дом рядом с мастерской Теппо (Paja – мастерская). Потом к коллективу присоединилась клавишница Сари, благодаря которой к названию группы добавилась еще и буква «S». Сам Ноусиайнен играет на ударных. Он считает, что музыка и мастерство ремесленника имеют много общего.

«У меня в мастерской много ритма. Механический молот тоже издает такие быстрые звуки «тук-тук-тук», как джазовый аккомпанемент. Вот в этом ритме я работаю и кую».

Ноусиайнен показывает репетиционную  студию «Паясте». На просьбу продемонстрировать умения он реагирует смущенно, однако садиться за ударную установку и берет палочки в руки. Однако звуки ритма прекращаются столь же быстро, как и начались.

«Что-то не идет сейчас», — Ноусиайнен взмахивает палочками и начинает снова. Под энергичные звуки я вдруг замечаю текст: «кто уши не заткнет, тот глухим помрет». Словно прочитав мои мысли, Ноусиайнен прекращает бить по барабанам.

«А вот моя любимая губная гармошка», — говорит Ноусиайнен и начинает играть блюзовую мелодию.

Слишком много железа

Профессиональный кузнец, ювелир, музыкант-любитель и при необходимости кожевник. Вроде бы достаточно всего, но Ноусиайнен делится большими планами на будущее. Он мечтает о магазинчике побольше и о том, чтобы расширить программу занятий в своей мастерской. Его привлекают различные курсы. Он, к примеру, планирует курсы по ювелирному делу, на которых можно было бы изготавливать инструменты, потом курс работы с серебром, а затем курсы чеканки, на которых можно было бы обрабатывать изделия с помощью инструментов собственного изготовления. Идеи у кузнеца появляются как из рога изобилия, словно уже много горячего железа ждет своей ковки.

«У нас говорят – слишком много железа на огне, что значит, что железо начинает гореть. Если сразу же раскалить слишком много железа, то его не успеваешь ковать, и оно начинает гореть и будет испорчено», — поясняет мастер.

Однако сам Ноусиайнен не считает, что его разносторонние увлечения – это «слишком много железа». Наоборот. В изделия, которые он делает, он всегда вкладывает что-то личное, отдает что-то от себя. Он ставит свое клеймо лишь на те предметы, которыми сам доволен.

Еще одним мотивирующим фактором для Ноусиайнена является желание оставить что-то после себя своим близким, ведь ему хорошо известны опасности профессии. У кузнеца всегда есть риск получить травму. Помня об этом, Ноусиайнен делает для своих близких вещи, по которым его будут помнить.

«Моя дочь родилась в 2010 году, и как раз тогда я делал подсвечники, на который оставил дату. Я их подарю ей, когда она будет достаточно взрослой».

Когда ты профессиональный кузнец, ювелир, музыкант и даже кожевник как Теппо Ноусиайнен, риск быть забытым весьма невелик.